Биология 5 класс

Милые, добрые, хорошие

В дикой природе рогатые лягушки работают живыми капканами. Они зарываются в подстилку и ждут; маскирующая окраска и тело, покрытое буграми и выростами, позволяет им оставаться незаметными для своих жертв; размер рта не дает лягушечкам промахнуться, а недюжинная сила челюстей гарантирует летальный исход даже для довольно крупных животных (птиц, мышей, ящериц, змей).

Ceratophrys cornuta

Ceratophrys cornutaCeratophrys cornuta
Ceratophrys cornutaCeratophrys cornuta

Настоящая рогатка, она же рогатая лягушка, она же амазонская рогатка, она же венесуэльская рогатка... предлагаю всё-таки пользоваться латынью. Корнута (лат. "рогатая"), во-первых, самая большая рогатка (до 20 см), во-вторых – у нее самые выраженные рога.

Ceratophrys aurita

Ceratophrys auritaCeratophrys aurita
Ceratophrys auritaCeratophrys aurita

Аурита имеет рожки поменьше, кроме того, название "рогатая" давно уже было занято Линнеем, поэтому первооткрыватель назвал эту красавицу латинским словом "ушастая". По-русски она может называться бразильская рогатка, либо изменчивая рогатка.

Ceratophrys ornata

Ceratophrys ornataCeratophrys ornata
Ceratophrys ornataCeratophrys ornata

Орната (лат. "украшенная"), она же рогатка узорчатая, как видим, почти не имеет рогов. Зато она имеет гигантскую голову, составляющую 3/4 тела (сравните с предыдущими видами), рот-капкан во всю ширину головы, и бесстрашное сердце: защищаясь, она готова сражаться с очень крупными животными, включая человека – и ей есть, чем ответить агрессору (см. ниже печальную историю Даррела).

Ceratophrys cranwelli

Ceratophrys cranwelliCeratophrys cranwelli
Ceratophrys cranwelliCeratophrys cranwelli

Рогатка Кранвела, она же чакская рогатка, имеет самые круглые из всех рогаток брови и самую похожую на военный камуфляж окраску. Пишут, что она (в неволе, в аквариумах) глотает не только всё, что движется, включая других лягушек, но и камни тоже – а потом помирает от запора. Учёные фотографы, как видим, знали об этой особенности, и камней на фотках нет. (Уже нет?)

Ну что, мы разобрались в рогатках? Вроде бы немножко есть, но ещё не совсем? Не напрягайтесь слишком сильно: на самом деле, в роде Ceratophrys не четыре вида, а восемь. И в каждом виде существуют цветовые вариации. И дети, как им и положено, отличаются пропорциями от подростков, а те – от взрослых. Хорошо уже, что мы, в отличие от америкосов (для которых все рогатые лягушки – "пакман-фроги"), называем цератофрисов "Рогатками", а не "Колобками". (Да, мы умные такие! Ближе к концу статьи начнем читать книги! Разбираться в архитектуре! Готовьтесь.)

Смотрим кино







Читаем книги

В один прекрасный день после полудня я обнаружил на веранде помятую жестяную банку, верх которой был закрыт листьями. Я осторожно разгреб палкой слой листьев, заглянул в банку и, к своему изумлению, увидел громадную рогатую жабу, спокойно восседавшую на спинах двух других, поменьше.

– Что там такое? – спросила Джеки, стоявшая вместе с Паулой на безопасном расстоянии.

– Рогатые жабы… три красавицы, – восторженно ответил я.

Я перевернул банку, и жабы переплетшимся клубком плюхнулись на пол веранды. Паула взвизгнула и скрылась в доме; вскоре она высунулась из окна, дрожа от страха.

– Будьте осторожны, сеньор, – причитала она. – Это очень опасное животное, сеньор, очень ядовитое.

– Ерунда, – ответил я. – Это рогатая жаба, чудесное животное, совсем не ядовитое.

– Святая Мария! – воскликнула Паула, закатывая глаза и возмущаясь тем, что я мог назвать рогатую жабу чудесным животным.

– А они ядовитые? – спросила Джеки.

– Нет, конечно; они просто кажутся такими.

Тем временем жабы разделились, самая крупная сидела, рассматривая нас сердитыми глазами. Она была величиной с блюдце, и казалось, что голова составляет у нее три четверти объема всего тела. У жабы были толстые короткие лапы, вздутый живот и два больших глаза с золотистыми и серебристыми искорками. Над каждым глазом кожа приподнималась равнобедренным треугольником, напоминая рога на голове козленка. Невероятно широкий рот словно делил надвое тело жабы. Ее голова с торчащими рогами, выпяченными губами и мрачно опущенными углами рта как бы сочетала в себе черты жестокого злодея и надменного монарха. Зловещее впечатление, производимое жабой, еще более подчеркивалось бледной горчично-желтой окраской туловища с ржаво-красными и серовато-зелеными пятнами, как если бы кто-то, не знающий географии и не умеющий рисовать, пытался изобразить на этом туловище карту мира.

Пока Паула энергично взывала к помощи всех святых и заверяла Джеки в том, что через полчаса она станет вдовой, я наклонился, чтобы рассмотреть жабу более внимательно. Широко вздохнув, жаба раздулась вдвое больше прежнего и начала выпускать воздух, пронзительно и негодующе крича; одновременно она запрыгала мне навстречу мелкими прыжками, угрожающе раскрывая и закрывая рот. Это было поразительное зрелище; внутренняя поверхность ее губ имела яркую желтовато-розовую окраску.

Услышав изданный жабой боевой клич, Паула отчаянно всплеснула руками и начала раскачиваться в окне. Я счел момент подходящим для того, чтобы преподать ей небольшой урок естествознания и в то же время поднять свой престиж в ее глазах. Схватив дрыгавшую ногами, тяжело дышавшую жабу, я подошел к окну, в котором стояла Паула.

– Смотри, Паула, она совсем не ядовита, – обратился я к ней на ломаном испанском языке.

Когда жаба снова широко раскрыла рот, я быстро сунул в него свой большой палец. Это так удивило жабу, что на секунду она застыла с разинутым ртом, а я с ободряющей улыбкой глядел на Паулу, которая, казалось, готова была упасть в обморок,

– Она совсем не ядовита, – повторял я, – она совсем не… В это мгновение жаба оправилась от неожиданности и быстро закрыла рот. У меня было такое ощущение, будто кто-то тупым ножом хватил мне по большому пальцу. Я едва не вскрикнул от боли. Паула молча смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Я криво усмехнулся, надеясь, что моя усмешка будет принята за жизнерадостную улыбку, а жаба забавлялась тем, что через каждую секунду изо всех сил сдавливала палец своими челюстями; мне казалось, будто мой палец лежит на рельсе, по которому проходит длинный товарный поезд с увеличенным против обычного количеством колес.

– Святая Мария! – воскликнула пораженная Паула. – Как удивительно... она не ядовитая, сеньор?

– Нет, совсем не ядовитая, – хрипло ответил я, сохраняя на лице все ту же жалкую усмешку.

– Что случилось? – с любопытством спросила Джеки.

– Ради бога, уведи куда-нибудь эту женщину, проклятая жаба чуть не откусила у меня большой палец.

Джеки быстро отвлекла внимание Паулы, спросив ее, не пора ли подавать ленч, и Паула уплыла в кухню, то и дело повторяя «удивительно!» Как только она исчезла, мы занялись спасением моего пальца. Это оказалось нелегкой задачей, так как, несмотря на мощную хватку, челюсти у жабы были очень слабые и при каждой попытке разжать их при помощи палки они начинали гнуться, грозя сломаться. Как только мы вынимали палку, жаба с новой силой впивалась в мой палец. В полном отчаянии я положил руку вместе с жабой на цементный пол, надеясь, что жаба захочет убежать и отпустит палец; но она продолжала сидеть на месте, вцепившись в палец бульдожьей хваткой и вызывающе глядя на меня.

– Наверное, ей не нравится это место, – сказала Джеки.

– А что мне еще делать, по-твоему? – раздраженно спросил я. – Уж не пойти и не сесть ли вместе с ней в болото?

– Нет, конечно, но если ты сунешь руку вон в тот куст гибискуса, она постарается убежать и отпустит палец.

– Если она не убегает здесь, она с таким же успехом может висеть у меня на пальце и тогда, когда я буду ползать по кустам.

– Ладно, поступай как знаешь. Надеюсь, ты не собираешься всю жизнь ходить с рогатой жабой на пальце?

В конце концов я убедился в том, что, если я не хочу сломать жабе челюсти, придется попробовать вариант с кустом гибискуса. Забравшись в кустарник, я сунул руку в самые густые заросли. В ту же секунду жаба с явным отвращением выплюнула мой палец и отскочила назад. Я схватил ее и без особого труда снова посадил в банку, не обращая внимания на ее протестующий писк. От челюстей жабы на пальце осталась багровая полоса, а спустя час под ногтем образовался кровоподтек. Лишь через три дня я снова мог безболезненно шевелить большим пальцем, а кровоподтек сошел еще месяц спустя.

Это была моя первая и последняя попытка убедить жителей Чако в безобидности рогатой жабы.

Джеральд Даррел "Под пологом пьяного леса"

Разбираемся в архитектуре

Из лица другого человека наш могучий мозг выуживает очень много информации – я постоянно про это рассказываю. И что же? Из смешно насупленных лиц лягушек-рогаток мой мозг вынимает заголовок статьи – и приделывает к нему три восклицательных знака!!! Я согласен жить с рогаточками и растить с ними детей. Почему? Не знаю. Что-то подсознательное.

Может быть, такое: жалеть несправедливо обиженных – это нормально для русского человека. Поэтому я с детства с отвращением отношусь к Василисе прекрасной, белочкам, ежикам и красивым цветочкам, зато уважаю Кощея, кактусы и рогатых лягушек. Вся троица – и Кощей, и кактусы, и рогатки – с первого взгляда кажутся злыми и надменными, но на самом деле (специалисты знают) они тонкие, нежные, беззащитные существа.

Написав такое, я полез в Вики- и Луркопедию читать про готику, потому что каждый человек должен знать, кто он такой и откуда взялся. Через час чтения понял: нет, не то. Типа-мрачные готы все в черном не имеют к жизнерадостным лягушечкам никакого отношения. Оригинальная готика ближе: рогатые лягушки, как и готические соборы, устрашающи, и одновременно с этим прекрасны... Жена, чуть лучше меня знакомая с архитектурой, сказала, что рогатки больше похожи на Гауди, чем на готику. Ни фига подобного. Это Гауди похож на рогаток.







Ещё можно почитать

Новость «Лягушачий концерт (видео)»

Полный список новостей


Опрос

Какая часть статьи понравилась вам больше всего?





Результаты

Расскажите друзьям

0

Гостевая
На главную

© Д.В.Поздняков, 2009-2017
E-mail: pozzdd@yandex.ru